ФСИН отращивает уши

В июне 2019 года адвокат «Общественного вердикта» (организация включена Минюстом в перечень «иноагентов») Ирина Бирюкова работала над громким делом о пытках заключенных в ярославской колонии № 1. Изучая приобщенные к делу доказательства, адвокат нашла файлы, изъятые из компьютеров работников колонии. Это оказались аудиозаписи и расшифровки ее конфиденциальных переговоров с подзащитным, экс-заключенным Евгением Макаровым, сообщившем о пытках. Находка Бирюковой оказалась уникальной. До сих пор это единственный случай, когда правоохранители хоть и случайно, но все-таки документально зафиксировали факт незаконной прослушки адвоката сотрудниками ФСИН. Эту незаконную практику, о существовании которой догадываются многие защитники в России, до 2019 года подтвердить не удавалось никому. Судя по имеющимся данным, можно предположить, что за организацию прослушки в колониях отвечают внутренние оперативные службы тюремного ведомства, в частности — Управление по обеспечению деятельности оперативных подразделений. Это своеобразная спецслужба внутри пенитенциарного ведомства, которая наделена возможностями специальных подразделений МВД и ФСБ, занимающихся негласными техническими мероприятиями, наружным наблюдением и тем, что на сленге именуется «разведкой». «Новая газета» изучила ее работу и интересы, которые распространяются за пределы СИЗО и колоний.

«Литерные» дела

В России почти 2,6 миллиона человек работают в силовых органах. На четвертом месте по численности — после армии, полиции и Росгвардии — Федеральная служба исполнения наказаний, в которой заняты более 210 тысяч человек.

В массовом сознании работа пенитенциарного ведомства сконцентрирована внутри исправительных учреждений: СИЗО и колоний. Но есть исключение — это так называемое Управление «Л», Управление по обеспечению деятельности оперативных подразделений.

Судя по открытым документам ФСИН, управление как отдельная структура оформилась в 1994 году (в 2014 году учреждена медаль «20 лет Управлению «Л»), но фактически служба работает с советских времен. С 2005 года управление стало самостоятельным юридическим лицом. Первоначальное название «Управление оперативно-технических и поисковых мероприятий ФСИН» сменили на менее броское — «Управление по обеспечению деятельности оперативных подразделений ФСИН». Руководит управлением генерал-лейтенант Вадим Баланин. Он перешел во ФСИН в 2012 году из Управления «М» ФСБ, которое занималось контрразведывательным обеспечением работы правоохранительных органов.

Основных направлений деятельности спецслужбы ФСИН, как и следует из ее первого официального названия, два: оперативно-технические мероприятия (например, скрытое видеонаблюдение и аудиозапись, прослушка звонков, чтение СМС, электронной почты и др.) и поисковые мероприятия (наружное наблюдение, например). Управление располагает штатом засекреченных негласных сотрудников, конспиративными квартирами и широкими возможностями для наружного наблюдения. В 2018 году сообщалось о планах реформирования ФСИН: всю оперативную работу хотели передать в ФСБ и МВД, но реформа не состоялась, а тюремная оперативная служба вскоре расширила полномочия и увеличила финансирование. 

Слушают внутри

В заключении и тогда, и сейчас находятся интересные оперативным службам персоны — авторитетные уголовники, противники режима или иностранные шпионы. «Классический вариант с использованием агентуры хорош против малолеток или прочих «первоходов», но опытный сиделец кого попало к себе не подпустит и лишнего не скажет. Поэтому прослушивание камер велось всегда», — рассказал «Новой» собеседник, знакомый с работой управления. По его словам, аппаратура для аудио- и видеофиксации в основном применяется в следственных изоляторах. 

При этом, вероятно, «слушает» управление не только заключенных, но и их адвокатов. Почти 35% российских защитников, согласно исследованию Института права и публичной политики, сталкивались с нарушением своих профессиональных прав сотрудниками ФСИН, в том числе — с прослушиванием их конфиденциальных разговоров. Несмотря на жалобы, официально доказать факт записи их разговоров с доверителями невозможно. «Постоянно сталкивалась [с прослушкой], всем известно, что в колониях есть телефоны, и они проникают туда в том числе через сотрудников. Бывало, что, когда заключенные звонили по телефону, на следующий день другие заключенные сообщали, что «вашего тут забрали и посадили в ШИЗО [штрафной изолятор для нарушителей режима содержания] за то, что он не с теми людьми общается по телефону», — рассказывает адвокат Ирина Бирюкова. По ее словам,

оперативников и руководство, как правило, не интересуют вопросы хода уголовного дела, зато любопытны детали о жизни в колонии и жалобы заключенных.

«Это всегда проверки. От прослушки, от того, насколько они [заключенные] знают, что их слушают и за ними наблюдают, зависит весь их быт. Мне ребята показывали глазами, что смотри, тихо, тут вот типа стоит [прослушивающая аппаратура]», —  объясняет Бирюкова. 

На незаконную прослушку сотрудниками ФСИН жаловались и другие адвокаты, работающие с резонансными уголовными делами. Например, защитник главы грозненского «Мемориала» (организация включена Минюстом в перечень «иноагентов») Оюба Титиева, обвиненного в хранении наркотиков, адвокат Петр Заикин предполагает, что его разговоры с подзащитным прослушивали. Адвокат конфиденциально обсуждал с Титиевым GPS-трекер, установленный в машине правозащитника. Он был нужен для того, чтобы коллеги Титиева могли отслеживать его местоположение в экстренных ситуациях. После разговора с адвокатом устройство пропало из изъятого на время следствия автомобиля. 

Наблюдают снаружи

Если оперативно-технические мероприятия осуществляются в основном на территории пенитенциарных учреждений, то поисковые проходят вне их. По словам собеседников издания, наличие у ФСИН собственного негласного оперативного аппарата, осуществляющего наружное наблюдение вне стен изоляторов и колоний, оправданно: если преступный авторитет оказался в камере, это не значит, что он перестал руководить своими структурами, ведь организовать связь возможно фактически в любом СИЗО или колонии. Каждый его собеседник и каждый, кто пришел на свидание или принес передачу, может представлять оперативный интерес для раскрытия преступлений.

Основной объем работы управления, по словам источника, — побеги. Типичный побег — это не подкоп или пролом тюремной стены. Как правило, это побег из колонии-поселения, когда находящийся на вольных работах или в краткосрочном отпуске осужденный не явился на поверку. В этом случае под негласное наблюдение берутся места возможного появления беглеца и его хорошие знакомые. Отсутствие информации об участии оперативных сил ФСИН в раскрытии подобных преступлений собеседник «Новой» объясняет режимом секретности. 

По мнению руководителя юридического департамента фонда «Русь Сидящая» (организация включена Минюстом в перечень «иноагентов») Алексея Федярова, служба практически не использует свои оперативные возможности за пределами своих учреждений, а в своей практике он не встречал ни одного серьезного дела, которое «опера притащили снаружи»:

«Беда всех правоохранительных органов, где есть полномочия по оперативно-разыскной деятельности, в том, что очень много контролеров, инспекторов, и непосредственно работой с делами оперативного учета занимается не так много людей.

Для ФСИН с их раздутым бюрократическим аппаратом это очень характерно». 

На вопросы «Новой» о делах, в которых участвовали оперативники Управления «Л» ФСИН, в ведомстве не ответили, но упоминание оперативников ФСИН, например, встречается в связи с операцией по задержанию подозреваемых в вымогательстве взятки следователями Следственного управления ФСБ России в 2019 году. Обоих подозревали в вымогательстве взятки на общую сумму 65 миллионов рублей в биткоинах за условное наказание обвиняемому в мошенничестве экс-гендиректору государственного «Издательства «Известия» Эрасту Галумову. Сотрудники ФСИН якобы вели наружное наблюдение вместо коллег из ФСБ, чтобы избежать утечки данных. 

Само же ведомство отчиталось об увеличении показателей общими цифрами. Согласно официальным данным за 2019 год, обмен оперативной информацией ФСИН с правоохранительными органами содействовал в раскрытии 23,8 тысячи преступлений, а в результате совместной работы изъято 132 единицы огнестрельного оружия, свыше 54 кг взрывчатых веществ и 500 кг наркотиков.

Особняк, львы и детектор лжи

Как следует из данных ФСИН, количество следственных изоляторов и колоний, где и должно вести оперативную работу управление, ежегодно уменьшалось, а в 2020 году впервые число осужденных, подозреваемых и обвиняемых, находящихся в местах лишения свободы, стало меньше полумиллиона. В то же время расходы на работу управления ежегодно росли. 

До 2011 года структура тратила от 10 до 20 миллионов рублей в год, но затем траты увеличились до нескольких сотен миллионов рублей ежегодно. За 2020 год управление потратило на закупку товаров и услуг почти в 400 раз больше, чем в 2006 году.

Всего за годы работы на обеспечение своей деятельности служба потратила более 2,7 миллиарда рублей.

Несмотря на секретность и отсутствие информации об успехах, по открытым источникам можно составить вполне конкретное представление о техническом оснащении службы и ее работе. 

Тюремная оперативная служба имеет внушительный автопарк, который постоянно обновляется и обслуживается. Кроме уже имеющегося транспорта, только в 2020 году купили больше ста автомобилей «Рено Дастер» и других марок. Кроме этого, в распоряжении службы имеются автомобили представительского класса «Тойоты Камри» и «Лендкрузер». Петербургские оперативники ФСИН, согласно документам закупок, пользуются более разнообразным транспортом — например, прогулочным катером КС-701М, а также мотоциклом Kawasaki. Относительно дорогие автомобили и катер, по словам собеседника «Новой», необходимы «для грамотного наблюдения». 

Служба уделяет большое внимание и работе за пределами учреждений — это следует из обеспечения аппаратурой для слежки и наружного наблюдения. Например, главное управление закупило пять комплексов «Миф» для наблюдения, фото- и видеозаписи в дневное и ночное время с «возможностью просмотра через тонированные стекла автомашин». Управление также оснастили детекторами лжи «Эпос» и станками для изготовления копий ключей. Как и остальные спецслужбы, кроме оборудования для прослушки, фото- и видеофиксации, ФСИН также имеет доступ к СОРМ [«система технических средств для обеспечения функций оперативно-разыскных мероприятий»] для контроля за звонками и интернет-трафиком. Оборудование для доступа к этим данным ФСИН закупает как минимум с 2008 года и, согласно данным закупок, оснащает ими свои региональные управления. 

В офлайне в пользовании оперативников ФСИН несколько десятков конспиративных квартир (на профессиональном сленге — «кукушек»). Для них заказывают мебель и оплачивают услуги связи, но из-за секретности не указывают в документах их конкретные адреса. 

Сам главк официально расположен по улице Житная в Москве в здании Министерства юстиции России, но реальные адреса его подразделений в документах обозначаются как объект «П» в Центральном административном округе, объект «К» в Даниловском районе Москвы и объект «В» в Донском районе столицы. 

Тюремная спецслужба, согласно документам, занимает исторический особняк на Пятницкой улице в Москве — усадьбу фон Рекк, больше известную как Дом со львами. С 1990-х годов особняк был передан Фонду поддержки зимних видов спорта, а часть помещений сдавалась. В 2012 году особняк перешел подведомственному Минэнерго Российскому энергетическому агентству,  которое получило субсидию на его реставрацию. Эти работы завершили в 2017 году, и памятник истории и культуры даже занял первое место на конкурсе «Московская реставрация — 2017». Никаких упоминаний этого объекта вместе с ФСИН и его подразделениями в публичном доступе нет. Однако главк, согласно документам, в 2017 году оплачивал авторский надзор за реставрацией этой усадьбы, корректировку проекта приспособления объекта культурного наследия под свои нужды, а также благоустройство прилегающей территории. Упоминание этого же объекта и подробности интерьера, соответствующие внутреннему убранству особняка, описаны в контрактах управления на его уборку и вывоз мусора. 

Скандалы есть? А если найду?

Если участие управления в громких уголовных делах не раскрывается, то информация о громких скандалах — публична. В 2019 году ФСБ задержала начальника Главного управления ФСИН по Ростовской области Муслима Даххаева по подозрению в разглашении сведений, составляющих государственную тайну. Сообщалось, что Даххаев якобы через подчиненное ему региональное Управление «Л» организовал массовую прослушку бизнесменов, чиновников и представителей спецслужб, некоторые из которых и были носителями гостайны. Генерала впоследствии приговорили к двум годам колонии-поселения, а суд проходил в закрытом режиме. Портал Gulagu.net сообщал, что это же управление с 2014 по 2016 год могло прослушивать руководство и сотрудников Минюста. Аппаратура, по данным портала, могла быть установлена на этажах, где находились кабинеты заместителей министра и на тот момент его главы Александра Коновалова. ФСИН и Минюст ответили «Новой», что не располагают информацией о возможной прослушке министерства.

Адвокат Ирина Бирюкова, обнаружившая доказательства незаконной прослушки в 2019 году, в июле того же года подала заявление о возбуждении уголовного дела о превышении должностных полномочий сотрудниками ярославской исправительной колонии № 1. По ее словам, эти материалы объединили с основным делом о пытках заключенных. Саму адвоката никуда по этому поводу не вызывали, а на жалобу генпрокурору о том, что дело не расследуется должным образом, Бирюкова ответа не получила.