Навальный с трудом стал немецким пациентом

Мураховский, по словам Жданова, отреагировал странно: «Ну нашли и нашли». Женщина-полицейский не стала раскрывать название вещества, сказав, что это — тайна следствия, но заметила, что «оно опасно не только для жизни Алексея Навального, но и для окружающих»: все контактирующие с ним должны быть в защитных костюмах.

Пресс-подходы в БСМП № 1 проходили с интервалами в 2–3 часа и длились, как правило, минут пять. В скупых сообщениях главврача и его зама Анатолия Калиниченко заметны были противоречия. Последний 20 августа вечером сказал, что состояние пациента «стабильно тяжелое». Его начальник утром следующего дня сообщил, что состояние улучшилось, но стало при этом нестабильным. Из-за «нестабильности» транспортировать Навального в германский госпиталь «Шарите» (требование родственников) якобы невозможно, поскольку это сопряжено с риском для его жизни: «В полете может случиться самое худшее». При этом Мураховский сказал, что в результате проведенных химико-токсикологических экспертиз отравляющих веществ из предполагаемого списка в организме пациента не обнаружено. Впрочем, список этот далеко не исчерпан: эксперты будут работать еще не менее двух дней, сообщил Калиниченко.

Но время ускорилось: при очередном пресс-подходе того же дня, 21 августа, начмед полностью исключил отравление: «Мы провели дистанционные и очные консультации со специалистами. Диагноз «отравление» был окончательно исключен на основании экспертизы». При этом состояние Навального оставалось стабильно нестабильным, из-за чего транспортировка была рискованна. Мнение Калиниченко и Мураховского совпало с мнением московских врачей (в пятницу в Омск специалисты прибыли из столичных клиник имени Бурденко и Пирогова). С выводами консилиума, заверило журналистов руководство БСМП-1, родственники Навального ознакомлены.

Днем Юлия Навальная рассказала прессе, что когда она попросила представить ей для ознакомления результаты консилиума, главврач от нее сбежал: в отличие от Нателы Полежаевой его ей не было жалко. Супруга оппозиционера уверена, что омские медики и прибывшие к ним на подмогу из Москвы решали одну задачу государственной важности:

не вылечить Алексея Навального, а сделать так, чтобы из тела его исчезли следы отравления, поэтому и тянули время, дожидаясь распада отравляющего вещества, чтобы при госпитализации в Германии его нельзя было распознать.

Днем в омском аэропорту приземлился медицинский самолет из Берлина, оборудованный всем необходимым для перевозки людей, находящихся в коматозном состоянии. Дальнейшее походило на триллер. Александр Мураховский заявил, что в омскую клинику прибудут немецкие врачи для проведения расширенного консилиума. Они действительно прибыли в БСМП-1, но родственников и друзей больного к ним не пустили. Юлия рассказала журналистам:

— Немецких специалистов повели через черный вход, от нас их скрывают. Теперь их вывели через другой вход: и непонятно — кто, непонятно — в какую машину. Пообщаться я с ними не смогла... Когда попыталась пройти на консультацию поближе к реанимации, меня выгнали в грубой форме, непонятно, что за люди: половина из них — охранники, половина — просто в штатском.

Как позже выяснилось, немцев повезли по городу. Наверное, чтобы показать острог, где сидел 4 года оппозиционер Федор Достоевский...

А Мураховский тем временем заявил о согласии медиков из Германии с мнением российских коллег: Навального транспортировать пока рано. Как позже выяснилось, никто с ними не консультировался. Немцы заявили, что без Алексея обратно не полетят.

В 21:30 Анатолий Калиниченко сказал журналистам, что состояние больного стабилизировалось, и принято решение «разрешить его перевод в другой стационар по желанию родственников».

Что повлияло на это решение, неизвестно: звонок российскому президенту главы Европейского совета, выразившего обеспокоенность состоянием оппозиционера (Владимир Путин ответил Шарлю Мишелю, что Навальный «заболел и лечат его хорошо»), пикеты, прошедшие по всей стране с требованием выпустить Алексея из «омского заточения», оглушительный резонанс в мировом информационном пространстве?

Как бы то ни было, но 22 августа около 11 часов по московскому времени спецборт из Омска приземлился в Берлине.